Партийное собрание части неспешно развивалось по отработанному десятилетиями сценарию. После доклада секретаря партийной организации прошли вялые, наполовину подготовленные прения, которые командир назвал “мышиной возней”. Единогласно приняли дежурное постановление.

Вторым вопросом было плановое заслушивание подразделений. Сегодня в соответствии с утвержденным еще в начале года графиком настала очередь автомобильной роты. Ее командир с неделю назад ушел в отпуск, так что принять “огонь” на себя предстояло его заместителю, старшему лейтенанту Лещеву. Когда он вышел на трибуну, по ленинской комнате пронесся тяжелый невольный вздох: Лещев явно не был рожден Цицероном. Вот и теперь он постоянно путался в простейших предложениях, и на сравнительно небольшой отчет ему потребовалось минут двадцать. Все с облегчением переглянулись, когда Лещев наконец закончил говорить.

-Бардак у вас в роте, товарищ коммунист! - резко сказал комбат. - Пока капитан Ковалев на месте, еще куда ни шло. Стоит вам за него остаться - все разваливается. Боеготовность автотехники низкая, дисциплина у срочной службы ни к черту. Чем вы там занимаетесь целыми днями? Рядовой Новичевский вчера опять нажрался, как свинья. Дежурный по части находит его в автопарке пьяным, а заместитель командира роты ничего не знает. Вы получаете денежное содержание на уровне директора завода, а отдача-то нулевая.

-Разрешите, товарищ командир? - поднялся с места капитан Сахаров, командир роты охраны. - У нас отчет о состоянии дел в автороте или персональное дело коммуниста Лещева? Из доклада понятно, что много объективных трудностей, дефицит запчастей, например...

-Вы лучше о своей роте думайте, товарищ коммунист! - взорвался комбат. - За последний месяц два грубых нарушения правил несения караульной службы! Болтаете только на партийных собраниях, а дело не делаете!

-Так у нас все-таки партийное собрание? - ехидно спросил начальник службы вооружения и боеприпасов старший лейтенант Сапунов. - А мне показалось, что у нас служебное совещание.

-Совещание сегодня и всю неделю будет в двадцать один час, - сообщил командир. - Много разговариваете, на совещания постоянно опаздываете. А вечером все будете на месте.

Все с тоской посмотрели на Сапунова, но тот только улыбался. Приступили к третьему вопросу. Оказалось, что двое солдат, которым предстояло осенью увольнение, собрались после завершения срочной службы поступать в мореходное училище. Для приемной комиссии обязательным являлось наличие характеристики-рекомендации партийного собрания части, хотя они были комсомольцами. Первым заслушивали заместителя командира взвода роты охраны сержанта Миронова. Капитан Сахаров хорошо отозвался о своем подчиненном, да и все остальные офицеры постоянно видели добросовестного сержанта в караулах и имели о нем неплохое мнение. Миронову задали несколько стандартных вопросов и быстро единогласно утвердили рекомендацию.

Следующим в ленинскую комнату вошел заместитель командира взвода аэродромно-эксплуатационной роты рядовой Драганов. После подтянутого обстоятельного Миронова этот нескладный солдат производил далеко не блестящее впечатление. В ответах на вопросы путался.

-Как ты собрался в мореходку с взысканиями за нарушение дисциплины? - поинтересовался замполит части майор Лихоткин. - У тебя в прошлом году были сутки ареста за пьянку.

-Это же давно было, один раз, - грустно ответил Драганов. - Потом-то меня замкомвзвода поставили.

-Да работник он неплохой, - вступил в разговор командир роты старший лейтенант Волгин. - Умеет своих бойцов организовать, добросовестный. Пусть себе плавает.

-Он будет представлять советский народ за границей, - жестко сказал замполит. - Где гарантия, что он там не напьется, как Лучкин у Станюковича? Читал “Максимку”, Драганов? Пропьешь же все! А потом какой-нибудь “Голос Америки” передаст, что советский матрос пьяница и негодяй.

-Да не пьет он больше, - вступился за солдата Волгин. - В самодеятельности участвует в солдатском клубе, в ансамбле играет.

-Сегодня он играет джаз, а завтра Родину продаст! - пошутил Сапунов, и все расхохотались.

-Что вы превращаете партийное собрание в балаган! - рассердился Лихоткин. - В моей практике в Германии был случай, когда я не подписал солдату характеристику, и правильно сделал: он позже бежал в Западный Берлин и попросил политического убежища. Вопрос очень серьезный.

-Кстати, кажется, мы всем солдатам на сержантских и ефрейторских должностях присваивали с полгода назад звания ефрейторов, - припомнил парторг капитан Комаров. - Драганов разве не был в этом списке?

-По-моему, был он ефрейтором, - засомневался начальник штаба капитан Павлюченко. - Тогда еще я ротой командовал. Или путаю что?

Начальник строевого отдела вышел из комнаты и позвонил в штаб, чтобы принесли книгу приказов, а Павлюченко взял у солдата военный билет и начал внимательно рассматривать.

-Так и есть! - вдруг воскликнул он. - Запись в документе вытравил, лычки спорол. Волгин, ты куда, шнурок, смотришь? Не знаешь ни х.., что у тебя солдаты вытворяют! Помешались все на своей “народной мудрости”! Видишь ли, лучше иметь дочь проститутку, чем сына ефрейтора!

-Вывести бы их всех в чистое поле, поставить лицом к стенке и пулю в лоб! - с серьезнейшим видом сделал “вывод” Сапунов, и все снова рассмеялись.

Замполит уже не стал никого одергивать. Когда принесли книгу приказов, все подтвердилось. Так же единогласно Драганову в рекомендации было отказано, а комбат тут же объявил ему трое суток ареста.

После собрания все принялись за Лещева.

-Ну что, ты, Леха, стоишь, как в штаны насрал! Доложи четко и ясно, как военный человек! Мямлишь - слушать тошно. Вот Васильич и цепляет тебя не по делу.

Лещев ничего не ответил на эти сентенции и молча ушел в автопарк. Его примеру последовали остальные офицеры и тоже разошлись по своим объектам. Вечером, как и было объявлено, все собрались около запертого кабинета командира на совещание. Прошло уже пятнадцать минут, но комбат не появлялся. Начальник штаба отправился к себе, куда-то звонил, но так ничего и не выяснил. Расположились в классе, сразу наполнившемся многоэтажным матом. Досталось и Сапунову, которого общественное мнение назначило козлом отпущения и главным виновником позднего совещания. В десять вечера начальник штаба хмуро велел всем расходиться, и отборные матюги еще долго летали по коридорам и лестничным клеткам.

Большинство отправилось по квартирам в военном городке, но не все имели такую роскошь. Сапунов снимал жилье в поселке, дорога к его домику лежала через пустырь. При лунном свете он еще издали увидел человека, нетвердо ступающего по тропинке, и на всякий случай предпочел скрыться за одиноким деревом. Вскоре он услышал знакомый голос, который фальшиво, но с большим воодушевлением вытягивал блатную песню:

Когда пьяница поравнялся с деревом, то Сапунов еще раз убедился, что это не кто иной, как командир отдельного батальона аэродромно-технического обеспечения майор Виктор Васильевич Лобанов. Сапунов ехидно усмехнулся, предвкушая, как завтра будет рассказывать офицерам, почему не состоялось сегодняшнее совещание.

* * *

На следующий день на утреннем построении комбата тоже не оказалось, указания на рабочий день давал его заместитель майор Дубов. Едва все разошлись, он подозвал к себе начальника вещевой службы старшего лейтенанта Лазарева.

-У нас сейчас осталось только двое дознавателей: ты и Сапунов, но он сегодня сильно занят. Возьми мой “УАЗик”, поезжай в центр. Я пока не объявлял на построении до детального выяснения всех обстоятельств: там на улице Маркса наш солдат на пищевозке мальчика задавил. Лещев уже уехал, но он не дознаватель, да и солдат его, так что принимай дело к производству, вернешься, оформишь оба постановления. Езжай, не теряй времени.

Когда Лазарев оказался на месте происшествия, “скорая” уже отъехала. Милиционеры сворачивали рулетку и составляли протокол. За их действиями безучастно наблюдали Лещев, водитель, бледный, как мел, и несколько других солдат, перевозивших пищу на аэродром. Один из гаишников расспрашивал стайку мальчишек. Лазарев с трудом вытянул из Лещева, что мальчик пострадал довольно серьезно, но опасности для жизни нет. Обошлось без сотрясения мозга, хотя нога, кажется, сломана, окончательно все будет ясно в больнице.

-Леха, ты зачем в ментовские дела полез? - тихо поинтересовался Лазарев. - Они без тебя знают, как скорость замерять. Получается все в нашу пользу, пацаны сами виноваты. К чему нам в батальоне ЧП?

-Слушай больше тех ментов! - огрызнулся Лещев. - Сп...ят - недорого возьмут. Я просто спрашивал, как они замеряют, а они уже все перевернули.

Вечером на совещании, которое началось лишь в половине десятого (комбат появился, но опоздал) этому случаю было уделено повышенное внимание. Лещеву припомнили и другие автопроисшествия.

-Разрешите, товарищ майор? - поднялся Лазарев. - По материалам дела здесь скорее всего вина пешехода, рядовой Мамедов не виноват. ГАИ это подтверждает.

-ГАИ пусть что угодно подтверждает, товарищ старший лейтенант! А что в автороте бардак, нам и без ГАИ ясно. В вещевой службе, кстати, тоже. Напомните, какую я вам ставил задачу позавчера насчет прапорщика Купцова.

-Чтобы он заправил для вас газовый баллон.

-И где же газ?

-Вы же знаете, что в нашем доме установка газовых плит запрещена, он по знакомству заправляет. А того человека Купцов не застал.

-Рассуждаете на уровне Мамедова и Новичевского, товарищ старший лейтенант. Не застал! Читайте Устав: приказ должен быть исполнен точно и в срок, и нечего его анализировать. Начальник штаба! За низкую исполнительность запишите в служебные карточки по выговору Купцову и Лазареву. Мамедову трое суток ареста. Замполиту и парторгу срочно готовить документы на исключение Лещева из КПСС. Разболтались все! Завтра совещание тоже в двадцать один тридцать. Товарищи офицеры!

На следующий день Лазарев заступал в наряд дежурным по части. Провел развод, проинструктировал караул и принял дежурство у Сахарова. Все оказалось в наличии. Через полчаса в дежурную комнату пришел Сапунов со своим журналом, попросил Лазарева открыть сейф и начал пересчитывать пистолеты и патроны.

-Ты не обратил внимание, Лобанов наш совсем ё...лся? - усмехнулся он.

-Да, будто шлея какая под хвост попала, - хмуро отозвался Лазарев. - Не за х.. выговор впердолил. Вот накатаю “телегу” прокурору, что наказал, мудак, за свои шкурные дела, будет знать.

-Ты, дознаватель! В служебной карточке что написано? За низкую исполнительность! Х.. ты что прокурору докажешь!

-Да пошли они на х..! Пусть себе жопу тем выговором вытирает!

-Вот это правильно! Кстати, вчера видел я его на пустыре, когда с совещания шел, которого не было. Как моль брел, блатные песни распевал: “Письмецо от внука получил Федот, внук его, как сука, в лагере живет”. Чуть не падал. Я в курилке сегодня после построения рассказывал, тебя не было. Все подыхали со смеху.

-Вот ведь уёбок! - засмеялся Лазарев. - И еще нам мозги е..т!

-Слушай, пистолета не хватает! - на лбу Сапунова сразу выступили капли пота, от веселья не осталось и следа.

-Хорош п...еть! Я все у Сахарова принял, комар носа не подточит. Смотри в журнал, шесть пистолетов на выдаче, сорок шесть в сейфе. Давай еще раз пересчитаем.

-Да уже три раза пересчитал. У тебя все правильно. Да только у меня числится по журналу не пятьдесят два, а пятьдесят три.

Начали проверять снова. Сапунов ушел в штаб и устроил сверку по другим документам. Через полчаса позвонил Лазарев.

-Что, нашел?

-Да будто провалился куда этот чертов пистолет!

-Давай сверим по номерам, вдруг какой-то дважды у тебя учтен.

-Хорошо, сейчас приду.

Сапунов только сейчас заметил, что в кабинете у него стоит особист, неизвестно когда незаметно вошедший, и внимательно прислушивается к телефонному разговору.

-Вы что, пистолет потеряли? - зловеще спросил он.

Сапунов быстро пояснил ситуацию, и они вместе отправились в комнату дежурного по части. Через полчаса кропотливой проверки Сапунов с облегчением вздохнул:

-Слава яйцам, все в порядке. Мария Ивановна у меня немного перепутала. Вот, смотрите, пистолет РА 3269 капитан Козлов перед заменой сдал, а майор Лихоткин получил. А в журнале до сих пор и с Козлова не списано.

Особист удостоверился, что все верно, и, ухмыльнувшись, ушел.

-Пойду сейчас дома грамм триста врежу. Чуть не влип по глупости! - сообщил после его ухода Сапунов.

Ночью Лазарев привычно не раз пересчитывал спящих солдат. Далеко за полночь он съездил на аэродром, проверил караул. Все там было в порядке, но по возвращении в одном из изолированных казарменных помещений, выделенном под карантин, он не досчитался двух молодых солдат, которые в ближайшее воскресенье должны были принимать присягу. “Рановато им еще по самоволкам бегать, - подумал дежурный. - Что-то здесь не чисто”. Он взял список, фонарик и принялся внимательно разглядывать лицо каждого спящего солдата. Вскоре нехитрый трюк раскрылся: оба молодых спали на койках старослужащих. Лазарев вернул их на свой этаж и отругал дневального и дежурного по роте. Как ни старался он поймать беглецов с поличным, все равно обнаружил их лишь под утро безмятежно спящими: видимо, проскочили в казарму, когда офицер уходил проверять автопарк. Оба все отрицали: дескать, спали здесь всю ночь.

-Х.. вы угадали, ребята! - зловеще предупредил их Лазарев. - Утром после построения пойдем к комбату, он с вами разберется.

Однако судьба пришла на помощь офицеру еще раньше. Задолго до построения в казарме появился пожилой мужчина и начал жаловаться, что у него солдаты сняли ночью зеркало с автомобиля, в котором он спал: приехал в командировку, а гостиницы в поселке нет.

-Как вы узнали, что это солдаты? - поинтересовался Лазарев.

-В черном были, как ваши, в технических комбинезонах.

-Хорошо, проверим.

Лазарев дал команду дневальному, и вскоре оба ночных беглеца стояли в комнате дежурного по части.

-Эти?

-Точно, эти! - охотно подтвердил водитель.

-Хорошо, быстро напишите бумагу, что опознали солдат, подойдете после девяти, командир части примет решение.

Когда мужчина ушел, Лазарев победоносно посмотрел на жалко выглядевших солдат, хотя прекрасно понимал, что показаниям водителя грош цена: не мог он в темноте запомнить лица воров. Если бы дежурный действовал по правилам, водитель ни за что не опознал бы ночных самовольщиков.

-Товарищ старший лейтенант, врет он, не трогали мы его машину.

-Прокурору расскажете. А я ему еще добавлю, что вы молодых вместо себя на койки положили и всю ночь отсутствовали, плюс заявление этого дядьки. Так что не завидую я вам, ребята.

-Товарищ старший лейтенант, не надо этого. Были мы в самоволке, но машины никакой не трогали, не видели даже.

-Не верю! Кто это подтвердит?

Не моргнув глазом, солдаты назвали адрес и имена женщин. До построения еще оставалось время, и Лазарев не поленился съездить на дежурной машине в названную квартиру. Оказалось, что ее снимают несколько девушек, которые ничего “не знали” ни о каких солдатах. Лазарев сделал вид, что уходит, и весело “проболтался”:

-Так я и знал, что врут! Теперь года по два точно получат! Спасибо, девушки, за помощь.

Однако его не отпустили, разговор сразу принял другое направление. Девушки согласились даже подписать протокол допроса, который запасливый дознаватель прихватил с собой. Стало ясно, что солдаты появились на “блат-хате” в два часа ночи, а ушли в пять утра. Водитель же сообщил, что обокрали его около четырех.

После построения, на котором оба самовольщика сразу получили от Дубова (Лобанов снова исчез) по трое суток ареста, когда обворованный водитель снова пришел, Лазарев соврал, что заявление по ошибке порвали, нужно провести опознание еще раз с соблюдением всех правил, чтобы оно имело юридическую силу. На этот раз он построил человек десять солдат, и мужчина указал на совершенно других, которые тут же начали громко возмущаться, поскольку только что вернулись с аэродрома, где дежурили всю ночь. Водитель растерялся, и Лазарев отправил его в милицию, поскольку опознать никого он не смог.

Часы показывали уже почти десять, дежурный по инструкции еще час назад должен был лечь спать. Глаза склеивались после бурной ночи, и он с наслаждением растянулся на жестком топчане, не снимая ни портупеи с кобурой, ни сапог, как это предписывал Устав внутренней службы. Уже через полчаса появился дневальный, и Лазарев, не открывая глаз, обложил его нехорошими словами. Солдат ничуть не обиделся и пояснил, что дежурного по части срочно вызывает начальник штаба.

-Львович, что за х..ня, поспать не даете, - недовольно пробурчал Лазарев, входя в кабинет капитана Павлюченко.

Однако тот жестом велел Лазареву садиться, поскольку в этот момент распекал начальника пожарной команды лейтенанта Паукова, который вновь был под хмельком.

-Ну сколько, Игорь, можно с тобой говорить об одном и том же? Опять под суд чести захотел? Одного мало? Как тебя тогда в комсомоле сохранили, ума не приложу. Говори спасибо, что Лихоткин в отпуске был. Все мы выпиваем, но не на службе же!

-Павел Львович! - проникновенно начал Пауков и тут же словно обрубил. - П...а и сволочь!

Лазарев засмеялся, а Павлюченко тяжело вздохнул, безнадежно махнул рукой и велел идти Паукову на свой объект и никому не показываться на глаза. После ухода лейтенанта он, наконец, повернулся к дежурному по части.

-Спать будешь дома с женой. Ты административное расследование по недостаче в столовой куда дел?

-Ё. твою мать! Вчера же принес, положил вам на стол, вот оно!

Лазарев показал на документы, лежащие прямо перед глазами Павлюченко.

-А, точно! Ладно, иди спи дальше.

Проклиная про себя начальника штаба последними словами, дежурный вернулся на топчан, запершись на всякий случай в комнате. Ровно в час дня дневальный осторожно постучал в дверь, и Лазарев отправился в солдатскую столовую. Котельная была закрыта на летний профилактический ремонт, пара в столовой не было, так что пищу готовили в полевых кухнях. Солдат-повар подал ложку, и Лазарев попробовал содержимое каждого котла.

-Что же каша у тебя пригорела?

-А, таварыш старшый лэтэнант, агонь сильно бальшой печка жгли.

-Мешать нужно было хорошо! Ладно, в принципе, все съедобно.

Лазарев расписался в журнале под автографом доктора, разрешив выдачу пищи, и встал у входа в столовую, наблюдая, чтобы солдаты шли строем и не создавали толчеи на крыльце. Время от времени он посмеивался, вспоминая, как с полгода назад расследовал драку повара Алахвердиева и водителя Мамедова. Солдат написал объяснительную, которую Лазарев до сих пор хранил в папке: “Прихадил мамет абет писда давал прихадил ужин снова писда давал”. Естественно, ту объяснительную пришлось переписывать, и Алахвердиев выдвинул другую версию: “Прихадил маметов со мной шутка играл его рука мой лицо расцарапал”. Неожиданно дежурный увидел заместителя военного прокурора майора Трифонова с незнакомым капитаном, видимо, следователем. Трифонов не узнал Лазарева, с которым виделся в прокуратуре мельком лишь два-три раза, и проследовал в столовую. Минут через десять туда пригласили и дежурного по части. Трифонов хмуро показал ему котелок с кашей, где на самом видном месте красовалась сваренная мышь.

-Как вы контролировали выдачу пищи?

-Врач удостоверил ее качество. Каша немного пригорела, но съедобная, так что выдачу пищи я разрешил и не вижу оснований для другого решения.

-А эту зверюгу вы не видите?

-Наверное, в крупе сидела, а повар проглядел.

-С поваром и дежурным по столовой я еще потолкую, а с вами разговор особый.

После обеда Лазарева вызвал Лобанов. В кабинете командира сидели и оба офицера прокуратуры.

-Опять ты, Лазарев, всю службу завалил? - хмуро спросил комбат, стараясь не дышать на Трифонова. - Я же тебе только что наложил взыскание за низкую исполнительность. Теперь даже с нарядом справиться не можешь. Что прикажешь с тобой делать? Из армии уволить?

-Напишите объяснительную, как вы несли службу в наряде, - добавил Трифонов. - И не смотрите волком. Не справляетесь с обязанностями, так умейте отвечать за это.

Лазарев нервно взял ручку и начал подробно описывать, как получал инструктаж у начальника штаба перед заступлением в наряд, как проводил развод, как инструктировал караул и какие задавал вопросы. Подробно описал вечернюю поверку и ночные подсчеты солдат. Особняком стояло расследование самовольной отлучки. Не забыл сослаться на Устав, определяющий дежурному четыре часа отдыха и инструкцию по части о том, что этот отдых предусматривается с девяти до тринадцати - как раз во время приготовления обеда. Комбат и его гости более получаса ждали, пока дежурный испишет четыре листа. Он еще не закончил, когда в кабинет вдруг постучали, и в дверь робко вошел солдат.

-Рядавой Аманов. Таварыш камандир, разрешитэ абратытца таварыш прокурор.

Любанов кивнул, и Оманов на ломаном русском начал пересказывать историю, которую хорошо помнили в батальоне. Несколько месяцев назад Оманов был за рулем под хмельком и в результате опрокинул грузовик в кювет. В кузове тогда сидели несколько человек, которые, хотя машина перевернулась, отделались, как ни странно, легким испугом и царапинами. Но Оманову написали письмо на родину. Ответ расстроенного отца зачитывали на построении, солдат плакал: он опозорил семью на весь кишлак. Солдат рассказал, что на днях он получил еще одно письмо с неприятным известием: из опозоренного дома к своим родителям ушла жена Оманова. Теперь он по простоте душевной хотел, чтобы прокуратура помогла взыскать с командования части, по вине которого это случилось, три тысячи рублей, которые отец Оманова перед свадьбой заплатил за калым. У Лобанова отвисла челюсть, а Лазарев не выдержал и расхохотался. Трифонов посмотрел на солдата с явным недоумением.

-Товарищ рядовой, какой калым? У вас в Узбекистане что, советской власти нет? Какие-то средневековые обычаи! Чтобы я вас больше не видел и не слышал!

Лобанов уже сориентировался, и в кабинете после его звонка появился замполит части, которого быстро ввели в курс дела.

-Товарищ майор, проведите с данным солдатом беседу. Он неправильно понимает политику партии и правительства.

Оманов сразу съежился под суровым взглядом Лихоткина, который повел солдата в свой кабинет. После этого вновь принялись за Лазарева. Комбат бегло просмотрел четыре мелко исписанных листа и передал Трифонову, который не глядя убрал их в папку.

-Я бы тебя снял с наряда, но не хочется никого дергать на три часа, - сказал Лобанов. - Видите ли, спать ему положено! В Уставе сказано - не более четырех часов! Так что менее можно. Что-то у нас дежурные по части красиво живут: в восемнадцать уже дома. А за халатное исполнение служебных обязанностей объявляю вам строгий выговор.

-Есть строгий выговор! Разрешите идти?

В казарме Лазарев зарычал на дежурного по роте, увидев едва заметную травинку, упавшую, видимо, с солдатского сапога. Уже через пару минут сержант сам стоял у тумбочки, а оба дневальных мыли пол. Разрядившись на ни в чем не повинных солдатах, офицер немного успокоился, но его тут же вновь вызвали в кабинет командира части. На этот раз речь пошла о вчерашнем автопроисшествии и о его расследовании. Лазарев передал пухлую папку со всеми собранными материалами Трифонову, но тот не стал их читать, как и объяснительную.

-Какой дознаватель, такое и расследование, - глубокомысленно отметил он, а комбат заявил, что дальше это дело будет вести Сапунов.

Через несколько часов он как раз принимал у Лазарева дежурство, и тот долго пересказывал своему сменщику, как всю ночь гонялся за самовольщиками, а вместо благодарности за усердную службу получил взыскание и репутацию разгильдяя из-за рястяпы-повара.

-Брось ты, Коля, переживать! - успокаивал его Сапунов. - Учись похуизму у Лехи Лещева. Выговор? Засуньте в жопу! Строгий выговор? Положите на полку!

-Что-то не понравился мне вчера Лещев, - задумчиво произнес Лазарев.

-А что?

-Да нет, наверно, показалось. Это я так просто. Ладно, воюй с бандой, а я пошел отсыпаться. Сегодня почти не дали глаз сомкнуть, голова, как чугунная, а тут еще эти два хера-майора. Тьфу!

Не успел новый дежурный принять наряд, как его вызвал майор Лихоткин. Входя в кабинет замполита, Сапунов столкнулся с выходившим оттуда особистом. Следом появился Сахаров, который привел своего дневального, рядового Бойченко. Замполит был явно не в духе.

-Этого солдата я снимаю с наряда и объявляю ему от имени командира части сутки ареста, чтобы на вопрос о том, где находится командир роты, не отвечал “а х.. его знает”. Замените его немедленно. Как вы оба инструктировали суточный наряд?

-Такому ответу, вообще-то, я его не учил, - весело ответил Сапунов. - Что же ты, Бойченко, матом по телефону ругаешься, как маленький? А потом этими же руками хлеб будешь брать!

Солдат прыснул, а замполит побагровел и велел ему возвращаться в казарму в ожидании выводных.

-Сахаров, воспитательная работа у вас в роте не на высоте, - продолжил Лихоткин. - Правильно командир говорил на партийном собрании. И ничего вы толком не знаете, что у вас творится. К примеру, драка между Равшановым и Ахметовым в карауле месяц назад, когда оба с синяками ходили. Что вы тогда выяснили?

-Они из одного кишлака, а девушка Ахметова начала писать письма Равшанову, тот случайно нашел их у него в тумбочке. Поссорились и подрались. Дело житейское.

-Все не так было. Они действительно поссорились и ругались ночью по-узбекски. Проснулся ваш старослужащий Тимаков, слушать ему их надоело и со словами “что это вы там про меня п....те?” избил обоих. А дело было в карауле! Могло все закончиться стрельбой.

-Я разберусь с Тимаковым, - пообещал Сахаров. - Но откуда у вас эти данные?

-Ничего как раз ему не говорите. Информация неофициальная, доказательств нет. Просто держите его на контроле. А у вас, Сапунов, одни смехуечки на уме. Очень несерьезно относитесь к делу. Даже учет оружия запущен, часами ищите пистолет, которого нет. Проступок дневального обратили в шутку.

-Что делать, если в армии матом не ругаются, а разговаривают!

-Перестаньте паясничать и возвращайтесь в казарму, несите службу, как положено. Иначе и вас сниму с наряда.

-Откуда же он все это узнал? - задумчиво спросил Сахаров, когда они с Сапуновым вышли из штаба.

-Особист у него был перед нами, вот и рассказал, что узнал от своих стукачей. Комсорг наш, Чернобородов, говорил, что на совещаниях политработников Лихоткин всегда после разговора с особистом выё....ется, как хорошо знает обстановку, а они, дескать, нет. Да и как я пистолет искал, тоже только особист мог ему капнуть.

Через несколько минут в казарму позвонил комбат и велел построить всех солдат в восемнадцать сорок пять перед ужином. Сапунов в точности выполнил указание, но часы показывали уже девятнадцать, а майора Лобанова все еще не было. Солдаты начали тихо роптать: ужин уже начался. Сапунов прикрикнул “отставить разговоры!”, но через десять минут все же дал команду всему батальону следовать в столовую, а сам привычно встал у крыльца. Вскоре на плаце перед входом в столовую затормозил “УАЗик”, из которого выбрался командир части.

-Почему личный состав не построен? - жестко спросил он.

-Построение было назначено на восемнадцать сорок пять, но вас не было. Ждали двадцать пять минут, ужин уже начался. Я принял решение направить личный состав на прием пищи.

-Ты, оказывается, совсем слабак! - презрительно процедил Лобанов. - Ладно, построишь всех после ужина.

Оказалось, комбат собирался дать солдатам указания перед присягой, которая предстояла послезавтра, в воскресенье. После получасового наставления солдаты, наконец, были отправлены на отдых в казарму. По окончании вечерней поверки, когда все угомонились после отбоя, Сапунов отправился с проверкой в автопарк. Едва он вошел, как раздались короткие сигналы “КамАЗа”, в котором сидели дневальные. Дежурным по парку был молодой сержант сверхсрочной службы Федорченко. Еще несколько месяцев назад он числился нарушителем дисциплины, но, оставшись на сверхсрочную, сразу остепенился. Он четко доложил о наличии машин и людей: несколько человек с автороты до сих пор ремонтировали свои автомобили. Одного из них, рядового Долгополова, Сапунов не досчитался, но тот тут же появился и объяснил, что был в туалете. Когда офицер уходил, его провожали длинные гудки.

Когда Сапунов уже был у казармы, какая-то тень испуганно шарахнулась в сторону. Дежурный помчался следом и успел схватить кого-то за рукав. Это оказался рядовой Дементьев с аэродромной роты. Под мышкой у него была зажата трехлитровая банка с вареньем.

-Наверное, из столовой несешь? - ядовито поинтересовался Сапунов. - Поэтому решил сразу спрятаться?

Дементьев молчал, и дежурный повел его разбираться в казарму. Там уже находился ответственный по части капитан Комаров, который с недоумением посмотрел на Дементьева с банкой варенья.

-Где ты этого доброго молодца поймал? - поинтересовался парторг у Сапунова.

-Да прямо около казармы. Украл, наверное, у кого-то в поселке из подвала. Не первый уже случай. Я уже двоих за полгода выловил.

-Зайдем-ка в твою комнату.

Дементьеву велели подождать, а Комаров тщательно прикрыл дверь и таинственно прошептал Сапунову:

-Конечно, он вор, но давай не будем его наказывать и докладывать об этом выше. Ты только не рассказывай никому - мне этот солдат кое-чем обязан, так что он нам пригодится. Если тебе будет нужна какая-то информация, когда будешь вести очередное дело, обратишься ко мне, я через него узнаю.

-А толку! Только сегодня Лихоткин Сахарова регулировал, чтобы этими данными не пользовался.

-Насчет Тимакова, наверно? Ничего, потом на него накинем удавку за какую-нибудь мелочевку. Такой информацией пренебрегать не следует. Так мы договорились?

-Ладно.

-Вот и отлично. Я его сейчас сам отведу обратно, чтобы банку вернул на место.

Когда Комаров и Дементьев ушли, Сапунов надолго задумался. Его беспокоили короткие и длинные гудки во время посещения автопарка. Наверняка кому-то водитель подавал условленный сигнал, скорее всего припозднившемуся Долгополову. Дождавшись, когда Комаров привел обратно нарушителя и тот улегся спать, Сапунов вновь отправился в автопарк.

На этот раз он незаметно проскользнул сквозь щель в ограждении, которую командование автороты несколько раз заделывало, но которая постоянно появлялась вновь: солдатам было лень делать большой круг в обход автопарка. Дежурный подкрался к “УАЗу” Долгополова и услышал женский смех в салоне. Сапунов дернул за ручку, но дверца оказалась запертой. В ту же секунду смех прекратился, а солдат буквально вынырнул из салона в кабину. Сапунов метнулся было к нему, но тут же разгадал солдатскую хитрость и развернулся. Сделал он это вовремя: женщина успела выскочить из микроавтобуса и быстро бежала по автопарку. Еще с военного училища Сапунов почти всегда был первым в любом кроссе на сдаче физподготовки, так что ему не составило особого труда догнать и схватить беглянку. Это оказалась немного пьяноватая симпатичная девушка лет двадцати.

-Знакомая птичка! - усмехнулся Сапунов. - Который раз я тебя ловлю, Леночка?

-Во второй, наверное, - неуверенно ответила девушка.

-Ответ неправильный! Я тебя поймал в третий раз. Два раза тебя ловил капитан Сахаров и еще два раза старший лейтенант Чернобородов. Может, еще кто тебя задерживал, только не рассказал.

-Ну и что! Может, у нас с Вовкой любовь. Может, мы пожениться собираемся.

-Смотрю, со всеми у тебя любовь. А проникла ты незаконно на охраняемый объект. Пропуска от коменданта у тебя нет, так что придется тебя задержать.

-Какой пропуск! Со стороны автопарка КПП нет!

-Мало ли что нет! Посторонним пребывание на территории части запрещено, так что, Лена, будешь до утра сидеть под замком.

-Товарищ старший лейтенант, отпустите девчонку! - попросил подоспевший Долгополов.

-Отпустить? А ну-ка дыхни! Что, боишься? Тогда пошли в санчасть на пробу Раппопорта!

-Товарищ старший лейтенант, не надо! - взмолился Долгополов. - Ну, выпили мы с ней полбутылки массандры. Не надо в санчасть.

-Полбутылки? Неси оставшуюся половину!

Солдат вернулся с бутылкой, в которой еще оставалось чуть-чуть на донышке.

-Это и есть полбутылки? - усмехнулся Сапунов.

-Так она же не целая была! Я ее в кустах нашел.

-Хватит мне лапшу на уши вешать. Выливай.

Долгополов тут же выплеснул остатки на землю и запустил пустую бутылку через ограждение.

Офицер привел девушку в казарму. Она больше не пыталась убежать и пьянела буквально на глазах. Дежурный по роте, давясь от смеха, запер ее в темной каптерке, и Сапунов сразу отобрал у него ключи. Не успел он устроиться в своей комнате, как увидел, что один из солдат поднялся с постели, подошел к запертой двери и нагнулся к замочной скважине. Сапунов незаметно вышел, показал кулак дневальному, который готов был в любую секунду расхохотаться, глядя, как дежурный по части подкрадывается к согнувшемуся у каптерки солдату. Длинная цепочка, на которой висели ключи, со свистом опустилась, и солдат с криком подпрыгнул, потирая ушибленные ягодицы. Это был Дементьев. Дежурный по роте и дневальный хохотали во все горло.

-Не спится, Дементьев? - ядовито спросил Сапунов. - Варенье покоя не дает или стояк замучил? Марш в постель, чтобы до утра я тебя не видел! На подъеме лишнюю секунду проваляешься, пи...лей получишь, понял?

-Товарищ старший лейтенант, не докладывайте про меня комбату. Я после в армии в институт хочу поступать, характеристики нужны из части хорошие: служебная и комсомольская. А тут нарушение дисциплины будет, майор Лихоткин комсомольскую ни за что не утвердит.

-А раньше ты о чем думал? Про Драганова, наверно, знаешь, что он из-за своей глупости с мореходкой пролетел, как фанера над Парижем? Чего же жрешь ту массандру и с какой-то шалавой по автопарку шарахаешься? Девка на вид, конечно, что надо, но я ее и с Якубаускасом ловил, и с Мамедовым. Смотри, и ты чего-нибудь словишь, закапает с конца. На хрена она тебе нужна? Подумай. Иди в парк и занимайся со своей машиной, не мешай. Я же тебе сказал, утром решим.

Едва Долгополов ушел, как в казарме появилось двое молодых солдат из наряда по столовой. Один из них тут же метнулся обратно, но через несколько секунд вернулся.

-Это еще что за маневры? - грозно спросил Сапунов. - Ты чего в казарму нес?

-Ничего я не нес. Просто бычок забыл выкинуть, вот и выходил.

-Табаком что-то не пахнет. Скорее, жареной картошкой. Куда уже спрятал?

-Да какая картошка! Наверное, форма в столовой пропиталась, вот вам и кажется.

-Иди купи на базаре попугая, отруби ему голову и е.и мозги, - посоветовал Сапунов солдату. - А мне не надо. Я вас всех насквозь вижу.

Он вышел на лестничную клетку, поднялся на один пролет и около двери на чердак без труда по ароматному запаху нашел котелок. У себя в комнате при свете он определил, что это жареная картошка с мясом.

-Так кому вы ее несли? - поинтересовался он у солдат. - Где продукты взяли, украли?

-Да что там украли! Из остатков это. Пожрать не успели в этом наряде, хотели в казарме, спокойненько.

-Не дедам, значит, несли? - ухмыльнулся Сапунов. - Сказочники! Что ж, голодающие с Поволжья, несите ложки, ешьте здесь. А то в спальном помещении темно. Посмотрим, как вы этот котелок осилите. Третью ложку не забудьте, я вам помогу немного.

Картошка действительно оказалась очень вкусной и даже некстати нахлынувшее воспоминание о мыши в солдатской каше, о которой рассказывал Лазарев, не могло испортить аппетита. Разумеется, объемистый котелок даже троим оказался не по зубам.

-Переоценили вы свои силы, ребята, - подколол солдат Сапунов. - Много слишком приготовили. Пусть у меня стоит, утром отнесете остальное в столовую. Умеете, значит, готовить, а не только прокурору на всяких грызунов в пище жаловаться.

Выждав час, чтобы оставшиеся без “подкормки” старослужащие (хотя они себя не проявляли, но офицер чувствовал, что они не спят и следят за развитием инцидента) угомонились и не устроили незадачливым “поварам” экзекуцию, и резко отчитав по телефону за слабый контроль прапорщика, дежурного по столовой, Сапунов отправился на аэродром для проверки караула. Вернувшись, уже в пять утра он вызвал к себе Долгополова на его “УАЗе”.

-Значит, ты не хочешь, чтобы о твоей пьянке с бабой стало известно командиру роты и командиру батальона. Хорошо, они не узнают, но только при выполнении двух условий. Во-первых, когда мне потребуется информация о каком-то происшествии в казарме, я должен от тебя ее получить. Только один раз, в качестве постоянного агента ты мне не нужен. Согласен?

-Согласен, - не моргнув глазом ответил Долгополов.

-Во-вторых... Ты с ножницами умеешь обращаться? Товарищей не стрижешь?

-Не пробовал.

-Что ж, надо учиться. Возьми ножницы у дежурного по роте и поехали, покатаемся с твоей кралей.

Сапунов выпустил из-под замка недовольную девушку, которая сразу начала возмущаться:

-Я буду жаловаться в милицию! Какое вы право имеете меня задерживать!

-Кончай трепаться! Я тебя еще не отпускаю. Сейчас поедем в одно место с твоим приятелем.

-В туалет хоть пустите, пузырь лопается. Обоссусь у вас в машине.

-Никуда я тебя не отпущу, терпи как хочешь.

Вскоре они втроем выехали из поселка. Километров через пять офицер велел остановиться и всем выходить из машины.

-Что ж, Долгополов, давай, выполняй второе условие. Потренируйся на даме, сделай ей модную прическу.

Девушка метнулась было в лес, но Сапунов крепко схватил ее за руки.

-Стриги! - грозно рявкнул он.

-Да, визажист в твоем лице явно не состоялся, - ухмыльнулся Сапунов. - Придется вам, барышня, где-то поправлять причесочку.

-Ну и гады же вы оба!

Воспользовавшись тем, что офицер на доли секунды утратил бдительность, девушка вырвалась, запрыгнула в кабину на место водителя, привстала над ним, приспустила трусики и с наслаждением помочилась прямо на сиденье.

-Что ты делаешь, стерва! - заорал Долгополов, подскочил к “УАЗику” и с размаху заехал сапогом по изящной белой попке.

Девушка упала, стукнувшись лицом об лобовое стекло. Над ее бровью сразу выступила кровь. Сапунов не вмешивался. Девушка опомнилась, подтянула трусы, выскочила из кабины, с ненавистью плюнула в лицо солдату и кинулась бежать. Офицер хохотал во все горло, а Долгополов, тяжело вздохнув, полез за тряпкой, чтобы навести порядок в кабине.

-Пусть теперь потопает пешочком, - сказал Сапунов, когда они, наконец, отправились обратно. - И дорогу в автопарк забудет.

* * *

Воскресным вечером противно завыла сирена, не умолкая минут пять. Десятки солдат-посыльных, держа карточки с адресами в руках, с громким топотом рассыпались по всему гарнизону. Навстречу многим уже бежали офицеры и прапорщики с “тревожными” чемоданчиками и противогазами. Все знали, что вскоре должны начаться учения округа, так что были готовы к “внезапной” тревоге и никуда не уходили из дома. В ОБАТО в этот день дежурил старший лейтенант Чернобородов. Это оказалось весьма кстати, поскольку его обязанностью при объявлении тревоги как раз была подмена дежурного по части. Он привычно записывал время прибытия каждого, выдавая пистолеты и патроны. Все хорошо знали обязанности и быстро направлялись на свои объекты. Главной задачей было приведение в боевую готовность полка, и для этого части обеспечения трудились в поте лица, доставляя летчиков и техников на аэродром и выделяя множество спецавтомобилей для подготовки техники. В каждую эскадрилью отправляли АПА (аэродромный передвижной агрегат), воздушную, кислородную, азотную машины, тягач и прочий специальный транспорт. На все самолеты подвешивали ракеты. Техники при необходимости дозаправляли разнообразные системы, специалисты проверяли работоспособность самолета под током, после чего летчики занимали готовность.

Почти все офицеры и прапорщики ОБАТО тоже трудились на своих объектах на аэродроме. После приведения всех частей в полную боевую готовность поступила команда ожидать дальнейших указаний, и многие предпочли собраться в курилке автопарка. Тем для обсуждения оказалось более чем достаточно. Долго хохотали над рассказом о парикмахерском опыте Сапунова.

-Смотри, Серега, пожалуется эта проблядь в милицию, затаскают!

-Да х.. она будет жаловаться! Ее и слушать никто там не станет!

-Серега, что же ты растерялся, надо было сначала самому вдуть ее, а потом выгнать к чертовой бабушке!

-Я себе не враг, - ответил Сапунов. - Потом, может, напрямую в венерологический диспансер топать придется.

-Ничего ты не понимаешь! Хоть бы за щечку ей дал! И чего мне она никогда не попадается, когда дежурным по парку хожу! - смеялся прапорщик Волков.

Покончив с этой интересной темой, вновь привычно принялись перемывать косточки комбату. Накануне в субботу он проводил очередное совещание, на котором заявил, что не может быть офицера без взысканий, поскольку такое положение означает, что подобный военнослужащий бездельник: не ошибается тот, кто ничего не делает, за ошибки должны быть наложены взыскания, а бездельников в батальоне быть не может. После столь блестящих логических умозаключений прямо на совещании были проверены все служебные карточки, и те, у кого взысканий пока не было, тут же их получили. Например, по выговору было объявлено Сапунову за плохой учет оружия, Сахарову за слабую работу по подготовке суточного наряда, парторгу Комарову за отсутствие в партбилете начальника штаба отметки об уплате членских взносов. Комаров напрасно рассказывал, что несколько раз просил Павлюченко принести партбилет. Нашлись похожие причины еще для нескольких человек.

В воскресенье утром на присяге Лобанова снова не было, а вечером на тревоге он появился под явным хмельком, предпочитал особо не показываться на глаза подчиненным и руководил в основном по телефону. Уже было известно, что командир полка поблагодарил комбата за четкую работу ОБАТО по тревоге. Прошел и еще один слушок: проверяющие с дивизии тоже остались довольны и вроде бы велели готовить документы на присвоение Лобанову долгожданного звания подполковника.

-Что-то я сомневаюсь, что он его получит! - глубокомысленно заметил Сапунов. - Товарищи прапорщики не дадут соврать, сколько уже было комбатов, все майорами оставались. Не зря местная народная мудрость гласит: “Может ли командир нашего ОБАТО стать подполковником? Да, может, если приедет к нам полковником”.

Все засмеялись, хотя слышали эту избитую “истину” уже сотни раз.

-Учись, Леха! - вновь принялась за воспитание сразу помрачневшего при известии о возможном поощрении комбата Лещева курилка. - Вот как надо служить! Пришел на построение, на совещание, пи...лей всем пораздавал, ушел, напился, снова пришел, пи...лей еще выписал - и отличник! Благодарность, звание! А ты вечно как в штаны насравши ходишь. Теперь вот еще из партии выгнать хотят.

-С тем же успехом всех повыгонять можно, - огрызнулся Лещев. - Колю Лазарева за газовый баллон, Серегу Сапунова за пистолет-привидение. Зае.утся они пончики глотать! Эх, давно бы ушел из армии, да очень цирк люблю!

-Цирк уехал, клоуны остались, - подхватил Сапунов. - Куда только Горбачев смотрит? Сколько генералов ни приезжало, одни помойки да травка на уме. Потому и идет с Афгана только груз двести, а духам хоть бы х.. Получит Васильич “подпола”, через десяток лет станет генералом, а сам дуб дубом, только е..ть умеет. Зато виртуозно и с удовольствием! Чем не генерал! Как в анекдоте про вечер встречи с выпускниками. Кто инженер, что сантехник, кто токарь, а Вовочка - генерал! “Вовочка, как же так, ты же в школе ничего не знал!” “А я и сейчас ни х.я не знаю, но чтобы к утру все было сделано!” Куда ты, Леха, денешься с подводной лодки! Будишь трубить до дембеля, как тот рекрут! Вспомни, сколько в гарнизоне было судов чести с решением ходатайствовать об увольнении из армии всяких алкашей? Уволили хоть одного? Вот сейчас Горбачев антиалкогольный указ издал, глядишь, начнут всех подряд мести. С Игорька Паукова и начнут. Где он? Только что видел: пошароёбился здесь немного, и уже сидит у себя в пожарке, глаза по залупе. Учения, не учения - все по х.. Так если за пьянку выгонят, потом нигде на работу не возьмут, разве что старшим помощником младшего дворника. Так что служи, Леха, и не выё.....ся!

-А помнишь, как Сахаров аж ох..л вчера, когда за Бойченко выговор схлопотал. Такой взгляд был, будто сейчас Лобанова на дуэль вызовет, - напомнил Волгин. - Дождется Васильич, где-нибудь в темном углу сам пи...лей схлопочет. Э, смотрите, кажется, всерьез в войну начинаем играть!

Все привыкли, что на учениях обычно только занимали готовность и несколько дней жили на аэродроме. Но на этот раз на ЦЗТ, куда выкатили целую эскадрилью (правда, уже без боевых ракет, хотя на некоторые самолеты подвесили учебные) что-то намечалось. Забегали техники, летчики занимали места в кабинах. Стартовое звено из четырех самолетов готовилось к вылету. Гудели двигатели, и разговор в курилке прекратился сам собой: кричать никому не хотелось. Все издали наблюдали, как четверка истребителей дружно порулила на старт. Первая пара выехала на взлетную полосу и расположилась пеленгом. Весь батальон сразу выбрался из курилки поближе к ЦЗТ, чтобы полюбоваться захватывающим зрелищем (довольно редким на обычных полетах), когда два самолета взлетали одновременно. Вот они начали разбег, ускоряясь, понеслись все быстрее, но вдруг оба выпустили тормозные парашюты и с большим трудом сбросили скорость в самом конце полосы. Вторая пара следом медленно прокатилась по полосе, и вскоре все звено вернулось на ЦЗТ. Летчики покинули кабины и ушли в свой домик. Через полчаса поползли слухи о неком ЧП в одном из полков дивизии, а еще через некоторое время стали известны подробности: нетрезвый солдат на АПА протаранил на старте два “СУ-15”. По предварительным данным серьезно повреждены конуса, но восстановить самолеты можно. Виновник происшествия попал в госпиталь с переломом руки, теперь его, видимо, ждет трибунал.

-Пи...ц тамошнему комбату! - злобно сказал Лещев. - Теперь снимут, как миленького. Коля, а как там с моим Мамедовым дело обстоит? Что прокурор и следователь решили?

-У Сереги спроси, - мрачно отозвался Лазарев. - Меня из-за той мыши в каше записали в распи..яи и от дела отстранили. И наш мудак хоть бы слово в защиту сказал! Е..л я в рот больше в наряде за самовольщиками всю ночь бегать! Буду отсыпаться, а потом у поваров над душой стоять.

На этом разговор прекратился: Дубов передал команду Лобанова провести стопроцентную проверку всего личного состава срочной службы, и все отправились к своим подразделениям.

* * *

Ночь все части авиационного гарнизона провели на аэродроме. Больше попыток совершить полеты не предпринималось. А утром произошла большая неприятность.

-Ищите, щеглы! - тихо, чтобы не услышали офицеры, наставлял обоих дневальных дежурный по парку младший сержант Татаринов. - Куда вы их могли сунуть? Это же трибунал! Пацанов поспрашивайте, может, пошутил кто, увидел, что дрыхнете с автоматами.

Поиски ничего не дали, и Татаринов был вынужден доложить Чернобородову о таинственном исчезновении двух автоматов. Доклад пошел по всем инстанциям, и через пару часов поступило сенсационное сообщение: командующий округом принял беспрецедентное решение о прекращении учений. Двух ЧП за одни сутки показалось ему слишком много. Еще через пару часов все части были приведены в исходное состояние. Самолеты вернулись на стоянки, ракеты в хранилища, а офицеры, прапорщики и солдаты всего гарнизона приступили к поискам пропавшего оружия. Под руководством командиров проверялись все объекты, прочесывалась местность вокруг аэродрома.

После обеда приехали следователи прокуратуры во главе с Трифоновым, которые совместно с особистом лично проверили комнаты хранения оружия всего гарнизона, а также автоматы и пистолеты, выданные суточному наряду и дежурным силам. Вскоре приземлился самолет с комиссией во главе с генералом Стрепетовым, присланной командующим округом для расследования происшествия. К вечеру, когда стала ясной бесплодность всех проведенных мероприятий, Стрепетов велел прекратить прочесывание местности и до отбоя заниматься наведением порядка.

Сапунов привел несколько солдат на свои склады вооружения и боеприпасов и отдал шутливую команду:

-Берите грабли и метите! А то развели бардак, как свиньи в берлоге!

Солдаты посмеялись и неторопливо принялись за дело, а офицера вскоре вызвали в штаб батальона. Там в классе собрались представители прокуратуры, особист, генерал Стрепетов и все нештатные дознаватели гарнизона.

-Почему у вас можно спокойно украсть оружие у спящего дневального, мы еще разберемся, - заявил генерал. - Сейчас задача - срочно найти автоматы. Пожалуйста, товарищ майор, инструктируйте данный личный состав.

-Вы лучше знаете местные условия, - начал Трифонов. - Так что прорабатывайте все версии, даже самые нелепые. Скорее всего, кто-то неудачно пошутил и теперь боится признаться.

-Да уже давно бы подбросили автоматы! - сказал Сапунов. - Тут наверняка действовали с умыслом: продать или нагадить.

-С милицией я в постоянном контакте, - вступил в разговор особист. - Пока у нее нет никакой оперативной информации. Если бы был сговор военнослужащих и местных преступных элементов, наверняка бы уже что-то просочилось: поселок у нас небольшой.

-А вы что думаете, товарищ старший лейтенант? - спросил Трифонов у молчавшего до сих пор Лазарева.

-А что мне думать? - недовольно отозвался тот. - Дознаватель я никудышный, вообще не понимаю, зачем меня пригласили.

-Смотри-ка, обиделся, как красная девица! Давайте эмоции оставим, тем более при внимательном изучении установлено, что дознание по автопроисшествию вы провели грамотно и профессионально, дело будем закрывать: ваш водитель не виноват. Есть у вас версия?

-Возможно, это похоже на случай, который произошел у нас в марте прошлого года. Тогда дежурный по части потерял пистолет, солдат нашел его и пытался шантажировать.

-Так это в вашей части случилось? - оживился Стрепетов. - Помню, это был старший лейтенант Жуков, кажется, или Муравьев?

-Пауков, - напомнил особист. - После этого случая он стал лейтенантом. Был дежурным по части, проверял ночью автопарк, чего-то там испугался и переложил пистолет из кобуры во внутренний карман шинели. Забыл про это, валялся на топчане, пистолет выскользнул. А когда Пауков выходил на улицу, ПМ выпал в снег. Спохватился он только к обеду и молчал. После обеда он нашел записку, чтобы приходил со ста рублями в старую офицерскую гостиницу. Она тогда стояла пустая, готовилась к сносу. Тут Пауков догадался обратиться к замполиту части, а тот немедленно сообщил мне. Я сразу же отправился в здание и спрятался. Вскоре туда пришел рядовой Логинов, и я его тут же задержал, обыскал и обнаружил пистолет. Сопротивления он не оказывал, и отделался гауптвахтой. А вот Пауков попал под суд чести и лишился звездочки.

-Надеюсь, обратно он ее не получит, - подытожил генерал. - Логинов еще служит?

-Нет, уволился полгода назад, - сообщил Сапунов. - Думаю, не составит труда определить, с кем он дружил. Возможно, кто-то решил довести шантаж до конца.

-Что ж, это версия, - удовлетворенно кивнул Трифонов. - Дознаватели с полка и ОБС РТО пусть проведут опросы в своих частях, знает ли кто об инциденте с Логиновым, и тогда ориентироваться по обстановке. А вам, товарищи Лазарев и Сапунов, карты в руки в родном ОБАТО. Наши следователи будут вас всех координировать. А завтра из округа приедут эксперты.

-Я бы не очень рассчитывал на этих двух офицеров с батальона, - сказал особист, когда они остались с Трифоновым и Стрепетовым втроем. - Скажу прямо, морально-политический климат в их части в последнее время не на высоте. Комбат не совсем грамотно руководит личным составом и восстановил почти всех офицеров против себя. Я не удивлюсь, если хищение автоматов - чья-то неумная месть за незаслуженную обиду или взыскание.

* * *

-Ни хрена мы через этих солдат не найдем! - уверенно сказал Лазарев, когда они с Сапуновым вышли из штаба. - Хотя попробовать, конечно, надо.

-А чего же ты сам эту версию выдвинул? - поинтересовался Сапунов.

-Надо же было чего-то сказать! Боюсь, конечно, ошибиться, но есть у меня одна гадкая мыслишка.

-Кого-то конкретно подозреваешь?

-Не то чтобы конкретно, но замечал я кое-что на всех этих совещаниях в последнее время, как жопой чуял, что случится какая-нибудь х..ня. Но вдруг я заблуждаюсь? Так что лучше тебе ничего пока не скажу, раскручивай бойцов, а я попробую с другого бока подойти.

Они расстались, и Сапунов начал названивать в кабинет замполита в поисках парторга. Лихоткин был у себя, но сообщил, что Комаров уехал вчера в командировку. Это было очень некстати, но Сапунов все же отправился в казарму. Солдаты только что вернулись с ужина и теперь после короткого отдыха вновь готовились отправиться на уборку территории. Сапунов подозвал к себе Дементьева.

-Слушай, ворюга, Комарова нет, но он мне обещал, что ты окажешь услугу, когда надо. Завтра утром чтобы я знал, кто эти автоматы сп....л. В первую очередь покрутись около дружков Логинова.

-Ну что вы меня совсем за последнего стукача держите? - обиделся солдат. - Никто из пацанов не брал, и так ясно.

-Кончай дурака валять, мальчиш-плохиш. Отрабатывай свою банку варенья и корзину печенья и не выпендривайся.

-Какое печенье? - удивился Дементьев. - Не брал я его!

-Тяжелый случай, пацан! Ты еще и классики нашей советской не знаешь, а туда же. В общем, действуй и не мудри. В следующий раз на чем-то поймаю, тогда уже получишь у меня на всю катушку.

Примерно такая же беседа состоялась чуть позже с Долгополовым, и Сапунов с чистой совестью отправился поболтать в курилку. Потихоньку здесь собирались все офицеры и прапорщики батальона. Разговор крутился в основном вокруг пропавшего оружия. Шутить никому не хотелось, все были злые и мрачные.

-Зае.ут теперь с этой территорией, - устало сказал Сахаров. - Черт бы побрал этого мудака! Зачем трогал автоматы?

-Может, шпана местная проникла, специально ждали учений, готовились. А дневальный проспал все на свете. В Афгане свои бы за это отлупили: сколько так наших повырезали! - заметил прапорщик Волков, который три года провел в Афганистане.

-Да наверняка кто-то пошутил и боится теперь признаться. Не ожидал, что такая каша заварится! - заметил Сапунов.

-Хорошо пошутил! - усмехнулся Лазарев. - Весь гарнизон на ушах стоит. Прав ты оказался Серега, не видать теперь Лобанову подполковника, как своих ушей. Может, кто-то этого и хотел.

-Да в х.. бы кому уперся тот Васильич, чтобы ему гадить! - горячо вступил в разговор Лещев. - Может, солдаты сами оружие продали, а теперь тумблер включили и законтрили. Следователи весь день их раскалывают, может, сейчас и признаются во всем.

-Мюллера надо! - засмеялся Сапунов и принялся рассказывать популярный анекдот, как шеф гестапо заставил заговорить даже скелет.

-Тому шутнику пи...лей бы хороших вломить, - вернул разговор в основное русло Лазарев. - Да пусть бы и не сознавался даже, подбросил бумажку, где спрятал автоматы и дело с концом. Если их найдут, дальше копать уже не захотят.

Появился посыльный и снова вызвал Лазарева в штаб. В кабинете Лихоткина (самого замполита не было) сидели Трифонов и особист.

-Нам кажется, что вы не были искренни, - сказал заместитель прокурора. - У меня сложилось впечатление, что солдатскую версию вы выдвинули для отвода глаз. Это так?

-Вовсе нет. Другой версией не располагаю.

-А вы не исключаете, что шантажистом может оказаться прапорщик или офицер? - мягко заметил особист. - Я знаю, что многие недовольны Лобановым за различные обиды. Может, есть кто-то, считающий, что он самый обиженный?

-Откуда я знаю! Тут любого можно подозревать. Только вчера всем дописали выговоры, чтобы графа в служебной карточке не пустовала.

-Кстати, почему вы получили взыскание за низкую исполнительность? - поинтересовался Трифонов. - А потом и за наряд вас отчитали и я, и командир. Наверняка вы все это считаете крайне несправедливым: так старались, ловили самовольщиков, и вдруг вас наказывают.

-Именно так! - разозлился Лазарев. - И я тут же пошел воровать автоматы для расстрела мышей, чтоб больше в кашу не попадали!

-Как вас та мышь задела! Так в чем же заключалась низкая исполнительность?

-Мой прапорщик Купцов не заправил для Лобанова газовый баллон. Спросите кого угодно. Вот только ни он, ни я к этим автоматам отношения не имеем. Не там вы ищите.

-А где же искать? - поинтересовался особист. - Подскажите.

-Оманова еще давайте раскрутим, вдруг он из-за своего калыма так жестоко обиделся, - усмехнулся Лазарев. - Теперь, может, будет предлагать обменять автоматы на свои три тысячи рублей. Не знаю я ничего, поздно уже, голова не соображает.

На следующий день комиссия проводила в течение двух часов общегарнизонный строевой смотр. Каждый был со своим личным оружием (солдаты с автоматами, офицеры и прапорщики с пистолетами). Практически каждого второго проверяющие отправляли в ходе смотра чистить и смазывать оружие. Всем частям без исключения были поставлены двойки, и через двое суток назначен повторный смотр. И опять допоздна с проклятиями и матюгами все трудились на уборке закрепленной территории. Расследование же не продвинулось ни на шаг. Особист опросил практически каждого офицера ОБАТО, но никаких зацепок не нашлось. Сапунов встретился со своими “агентами”. И Дементьев, и Долгополов в один голос утверждали, что никто из солдат автоматов не брал. Всем уже осточертела бесконечная уборка, и все ждут не дождутся, когда вернется привычный ритм службы.

Еще через день в штабе ОБАТО выступал генерал Стрепетов, который не пожалел черных красок для состояния дел в батальоне.

-Бардак у вас повсюду! Вам дни и ночи вкалывать надо, чтобы грязь повывозить! Поднимались мы с командирами частей на вертолете, облетели гарнизон и аэродром. Они вам расскажут - помойки на каждом шагу, с воздуха смотреть противно. А солдаты ваши с какой песней в столовую и на строевом смотре ходят! “Пуговицы в ряд!” В самоволку только с такой песней ходить можно! “Пуговицы в ряд!” Неужели нельзя подобрать нормальную строевую песню? Куда командиры рот смотрят? “Пуговицы в ряд!”

Этот на редкость “содержательный” разговор прервал весьма кстати появившийся в дверях особист.

-Разрешите, товарищ генерал-майор? Получено очень важное сообщение. Всем товарищам офицерам оставаться в классе до получения указаний, за исключением дознавателей Лазарева и Сапунова. Им в составе оперативной группы срочно следовать на аэродром.

В автобусе Трифонов сообщил, что им в офицерскую гостиницу подбросили записку, точнее, чертеж, где помечен тайник с автоматами. Документ, однако, он никому не показал. Автобус подъехал к складу ГСМ. Все вышли и отправились к штабелям из пустых двухсотлитровых бочек. Здесь оперативную группу уже поджидали десятка два солдат во главе с начальником ГСМ капитаном Грибовым.

-Вы проверяли эти бочки при прочесывании местности? - поинтересовался Трифонов.

-Ближние, конечно, проверяли, а остальные нет. Их же тут сотни, все не перекатаешь. А кто украл - не Геракл, не мог их без крана ворочать. Если и прятал, то рядышком.

-Вот здесь вы ошибаетесь, - усмехнулся Трифонов. - Следуйте за мной. И пусть ваши люди возьмут с собой лестницу.

Все вышли с территории склада и отправились вдоль забора, который был сварен из разнообразных прочных фигурных полос жести. Трифонов отсчитывал шаги от калитки и метров через пятьдесят остановился. Все внимательно осмотрели забор. Оказалось, что один фрагмент отвалился и был прикручен ржавой колючей проволокой, которая при беглом просмотре совершенно не бросалась в глаза, тем более что “колючки” хватало по всему периметру забора. Солдаты открутили проволоку, убрали жестянку, и в заборе появилось узкое отверстие. Бочки со стороны склада стояли одна на одной в три ряда. Устанавливали их, очевидно, не особо тщательно, поскольку между нижней и стоявшей на ней бочками была довольно приличная щель, из которой торчали сухие ветки и трава.

-Если похититель не врет, то он опустил автоматы прямо в эту щель, как в почтовый ящик, - пояснил Трифонов. - Потом забросал мусором. Давайте проверим. Руками их, конечно, не достать: щель узкая, а бочка глубокая. Придется разбирать кладку.

Под командованием Грибова солдаты установили лестницу и взобрались наверх. Минут двадцать потребовалось им, чтобы убрать тяжелые бочки сверху и открыть нижнюю. Мусор выкинули, и на самом дне обнаружили сверток, который бережно извлекли. Трифонов с нетерпением развернул чехол, и все увидели оба потерянных автомата.

-Наконец-то! - торжественно сказал особист, сверив номера и убедившись, что все в порядке. - Основная часть операции завершена. Осталось выявить преступника.

-Товарищ капитан, поставьте своих людей в оцепление, - скомандовал Трифонов Грибову, пристально глядя в глаза Лазареву. - Сейчас подойдут эксперты- криминалисты. Возможно, вокруг остались следы. Наверняка на автоматах сохранились отпечатки пальцев, их несложно будет идентифицировать.

Находку оставили под охраной Грибова и особиста, остальные отправились в курилку автопарка.

-Коля, я, кажется, начинаю понимать, кого ты имел в виду, - успел по пути шепнуть Сапунов Лазареву. - Ты давно говорил, что он тебе не нравится. Влип же парень! Сейчас моментально его по отпечаткам вычислят. Так ты нарочно позавчера в курилке идею насчет записки выдал, чтобы и он слышал?

-Ясное дело. Надо как-то его предупредить.

Лазарев отошел от оперативной группы и уверенно отправился в сторону туалета. Внутрь, правда, он не вошел: обогнул это заведение и устремился в комнату дежурного по парку. Весьма кстати здесь находился лишь один дневальный.

-Марш в парк! - скомандовал ему Лазарев. - Разговор секретный по поводу расследования.

Едва солдат вышел, Лазарев тут же позвонил в штаб ОБАТО и попросил дневального позвать из класса одного офицера.

-Письмо твое дошло, - иносказательно сообщил он. - Но они хотят прочитать между строк.

-Ты о чем? - с недоумением спросил собеседник.

-Не включай дурака! - рассердился Лазарев. - Тебе же помочь хочу. Вот-вот спецы подойдут. Ты что, Штирлиц? Это он насчет рации Мюллеру лапши на уши навешал, а у тебя не выйдет. Опереди их, расскажи о своем письме вслух - кому хочешь. Твой последний шанс.

-Ничего не понимаю, Коля, - мрачно отозвался собеседник. - Какое письмо, при чем здесь Штирлиц?

-Все ты понимаешь. Я давно уже к тебе присматриваюсь, я же тебе специально на это письмо намекнул. Так что спеши.

Лазарев повесил трубку и отправился в курилку.

* * *

После обеда в гарнизоне состоялось общее построение, на котором объявили, что автоматы найдены, похититель добровольно явился с повинной, но его имя пока не назвали. Всем частям было приказано вернуться к нормальной деятельности, только повторный строевой смотр не отменили.

А в это время особист и майор Трифонов разговаривали в штабе с Лещевым.

-Как вы решились на такое? - поинтересовался особист. - Неужели рассчитывали избежать наказания?

-Может, и избежал бы, - хмуро ответил Лещев. - Без моей записки вряд ли бы эти автоматы быстро нашли. Когда бы еще дошли руки до тех бочек! Не ожидал я, что такой шум поднимется. Как будто кольнуло что, когда увидел, что дневальные спят, а автоматы рядом лежат. Такое зло взяло, что Лобанову подполковника хотят присвоить, что не устоял. Куда только смотрит все ваше начальство! Ну, установил он палочную дисциплину, так его все подряд ненавидят. Из-за каждой ерунды наказывает не по делу. С какой стати он Лазареву и Купцову выговоры влепил, когда его личный газовый баллон не заправили? Меня сколько терроризировал за каждый пустяк, велел из партии исключить за автопроисшествие, хотя ни я, ни солдат ни при чем. Сам через день пьяный. Совещание на девять вечера назначит, а сам не придет. А потом его кто увидит на пустыре пьяного. Даже на присягу в воскресенье не пришел. На тревоге с похмелья, а ему благодарность и звание! Где справедливость! Мне давно этот дурдом надоел, я писал рапорт на увольнение из армии, Лобанов его порвал.

-И правильно сделал, - заметил Трифонов. - Вы не вольнонаемный, вы давали присягу, извольте отслужить, что положено. Никто вас в военное училище не тащил на аркане, сами поступали. Если больны - другое дело. Или дискредитируете звание офицера. Вы этого добивались?

-Отправляйтесь в свою квартиру, - скомандовал Трифонов. - Будете находиться под домашним арестом до окончания расследования. Вашу информацию мы проверим, комиссия примет решение.

Перед тем, как исполнить указание заместителя прокурора, Лещев разыскал в штабе Лазарева.

-Коля, мне все-таки интересно, как ты меня вычислил.

-Да ты сам себя выдал, когда ментам начал подсказывать, как скорость машины определять. Я тогда не понял, тем более ты сказал, что они твои слова переврали. А когда автоматы исчезли, сразу все встало на свои места. Ты тогда в курилке аж почернел, когда сказали, что Лобанову “подпола” присвоят. Ясно, ты его хотел давно в говно окунуть. Хотя бы с той машиной: солдат виновен, превысил скорость, в батальоне ЧП, комбата вызывают на ковер. Нехорошо это. Мамедов хоть и чурка, но человек, зачем его так подставлять. И тебя бы по головке не погладили. Не думаешь ни х.. Хорошо, что менты разобрались. А теперь вся надежда на твое чистосердечное признание.

Через полчаса Лазарева вызвал Трифонов.

-Все-таки я был прав, вы знали преступника и предупредили его по телефону. Ваш разговор слышали, хотя и не поняли благодаря вашим иносказаниям. Но через пять минут Лещев во всем сознался генералу Стрепетову.

-Я не был уверен. Не хотел бросать подозрение на человека, имея только смутные догадки.

-Ладно, не будем об этом. Дело прошлое. Собирайтесь в командировку. Надо проверить показания Лещева: действительно ли его избили хулиганы до сотрясения мозга? Есть ли история болезни в госпитале?

-А командир части меня отпустит?

-Куда он денется! У него сейчас большие проблемы. Кстати, в рапорте Лещева упоминаетесь и вы в связи с историей с газовым баллоном. Опишите до отъезда все, как было, от своего имени.

Когда через полторы недели Лазарев вернулся из командировки (все, что рассказал следствию Лещев, полностью подтвердилось), комиссия уже завершала свою работу. Документы, привезенные Лазаревым, оказались весьма кстати. Уже на другой день офицеров ОБАТО собрали в штабе, и генерал Стрепетов зачитал выводы, сделанные комиссией округа. В преамбуле детально описывалось происшествие, о чем и так все хорошо знали. Наконец, последовали собственно выводы: “Старший лейтенант Лещев сам указал место, где спрятано оружие, после чего добровольно сознался в содеянном. Таким образом в действиях старшего лейтенанта Лещева отсутствует состав преступления. Данный проступок был совершен вследствие предвзятого отношения к старшему лейтенанту Лещеву со стороны командира части майора Лобанова. По прежнему месту службы старший лейтенант Лещев характеризовался положительно. За время прохождения службы в в/ч 18763 старший лейтенант Лещев имеет пять неснятых взысканий от командира части. Согласно данным расследования, четыре из них не соответствуют тяжести проступков. В то же время командир в/ч 18763 систематически нарушал воинскую дисциплину, неоднократно употреблял спиртные напитки и не выходил на службу. Воспитательная работа в воинском коллективе запущена. Внутренний порядок поддерживается не соответствующим образом. Служба внутреннего наряда организована слабо. Данное положение дел сложилось в результате грубых упущений со стороны командования в/ч 18763. На основании вышеизложенного приказываю принять следующие меры: а) старшего лейтенанта Лещева в связи с полученной в 198...г. травмой головного мозга направить на освидетельствование военно-врачебной комиссии на предмет увольнения из Вооруженных Сил по состоянию здоровья; б) созвать внеочередное комсомольское собрание в/ч 18763 с повесткой дня о состоянии воинской дисциплины и целесообразности пребывания в составе комитета ВЛКСМ части старшего лейтенанта Чернобородова; пункты “в-д” довести до соответствующих лиц”.

Вечером в курилке состоялось бурное обсуждение услышанного. Таинственные пункты “в-д” оказались секретом Полишинеля, и все уже знали, какая судьба уготована командованию ОБАТО. Каким-то чудом оргмеры не коснулись парторга Комарова. Чернобородову (проспавшие похищение дневальные были комсомольцами) после комсомольского собрания предстояло уехать на Чукотку замполитом роты. Начальника штаба Павлюченко должны были отправить в другой весьма отдаленный гарнизон командиром роты охраны. Несколько больше повезло майору Лихоткину: ему не нужно было никуда перебираться. Его переводили в местный авиационный полк замполитом ТЭЧ: на капитанскую должность, но, как ни парадоксально, на более высокий (на десять рублей) должностной оклад. Уже обсуждалось высказывание Лихоткина, что он сделает из ТЭЧ (где гораздо меньше солдат и легче их контролировать) “конфетку” и через год-другой уйдет на повышение. Майора Лобанова переводили на майорскую должность начальником службы ГСМ дивизии. Нерасторопные дневальные уже успели отсидеть свои десять суток на гауптвахте и теперь ожидали исключения из комсомола. Лещев еще вчера выехал в окружной госпиталь. Никто не сомневался, что теперь его без проблем уволят из армии.

-Вот тебе и Леха, вот тебе и в штаны насрал! - зубоскалил Сапунов. - Чего хотел, того и добился: от армии теперь освободился, со своим чистосердечным признанием чистеньким остался. А насрал не в штаны, а Лобанову. Заодно и остальных прихватил. Впрочем, Васильич в дивизии не растеряется. Еще приедет нас е..ть со всей пролетарской ненавистью. ТЭЧ не завидую. Лихоткин будет им конспекты полировать, бойцов замордует. Наши говорили, что увидят его издали - десятой дорогой обходят. Лучше, говорят, с комбатом или начальником штаба повстречаться. До каждого дое...ся из-за внешнего вида или какое нарушение припомнит, будет мозги пудрить. Вот тебе и “отец солдат”! Павлюченко с Чернобородовым, конечно, не повезло. Долго им теперь в тундре и в тайге гнить с чукчами да тунгусами. Вот ведь Леха учудил!

-Пи...лей бы ему врезать хороших! - предложил кто-то.

-Не трогай говно, вонять не будет. Пусть уё...ает на гражданку на сто сорок рублей. У станка постоит, вспомнит тогда армию!

-Леха у станка стоять не будет. Он тихой сапой в начальники выбьется, тогда всем п....ц. Учителя у него больно хорошие были.

* * *

За полтора месяца батальон значительно обновился. Лихоткин ушел в ТЭЧ, вместо него приехал капитан Кононыхин, в своей части бывший парторгом. Чернобородов и Павлюченко загрузили вещи в контейнеры и уехали за тридевять земель. Нового начальника штаба пока не прислали, а секретаря комитета ВЛКСМ успели избрать. Им стал старший лейтенант Хитрецов, которого перевели из местного полка. Лобанов же продолжал командовать батальоном, как ни в чем не бывало. Правда, совещания в девять вечера больше не устраивал и никого из офицеров и прапорщиков не наказывал, да и пьяным его больше ни разу не видели. За обеспечение полетов батальон получал постоянно “четверки” и “пятерки”.

-Ведь может же не быть мудаком! - удивлялись офицеры. - Кто ему раньше мешал так командовать? Даже жалко, что уходит.

Наконец, дошла очередь и до комбата. Утром на построении он сообщил, что на аэродром послан “УАЗик”, должен приземлиться борт, через полчаса состоится построение с участием комдива.

Он пожал прошел вдоль строя и пожал руку каждому, начиная с солдат-новобранцев и кончая майором Дубовым. Каждого офицера и прапорщика он даже крепко обнял, и у некоторых на глаза даже навернулись слезы.

Вскоре подъехал “УАЗик”, и командир дивизии представил нового комбата - майора Засипаторова. Жизнь вновь потекла своим чередом. А еще через пару месяцев в ОБАТО вновь встречали Лобанова: он приехал в составе дивизионной комиссии на итоговую проверку за год. Принимая строевой смотр, он недовольно морщился.

-Плохо у вас, товарищ майор, люди пострижены, - отчитывал он при всех Засипаторова. - И вообще, ваш батальон тянет нашу дивизию назад.